Его полотна завораживают и притягивают особой магией. Что это — живопись? Шпалера? Храмовая роспись? Старинный полустертый барельеф?

Творчество Абеля оригинально, современно и традиционно. В его работах слышатся голоса минувших веков, но перед нами не стилизация и не просто постмодернистский жест — серьезная игра с культурными цитатами, а одновременное погружение внутрь всех слоев истории сразу.

Картины, создаваемые Абелем, в некотором смысле напоминают о существовании генетической памяти. Его работы не отсылают напрямую к какой-либо эпохе, он не блуждает по воспоминаниям цивилизации. Время на его полотнах едино — оно вечно и неизменно, собрано в некую точку и остановлено навсегда.

Столь же едины и неизменны и темы, к которым обращается художник: загадка человеческого существования, таинство любви, рождения и смерти, творчества, красота, вечное возрождение жизни. В его работах усматриваются мотивы древневосточного искусства, отголоски византийской традиции, средневековой и современной европейской живописи.

Как и мастера прошлого, Абель наполняет свои полотна множеством символов. Однако они не имеют раз и навсегда установленного значения, а меняют свой смысл в зависимости от тех или иных комбинаций и рассчитаны на интуитивное восприятие, на подсознательное прочтение. И все же, несмотря на все исторические реминисценции, творчество Абеля всецело принадлежит современности. Существуя в ситуации современного искусства, он сознательно уходит от приемов академической живописи и следует по пути искусства декоративного. В его картинах наложение и взаимопроникновение пространственных планов сочетается со строгой плоскостностью и почти иератической фронтальностью композиций, графичность — с изысканной тонкостью колорита в рамках зачастую почти монохромной палитры, а иногда и с почти осязаемой иллюзорной рельефностью.

 

Наталья Сергиевская

 

Абель посвящает свое искусство тому в человеческой жизни, что непреходяще и неизменяемо. Художник рефлексивен и философичен. Он видит человеческое бытие как единое течение, увлекающее ныне живущих вдогонку векам грядущим и эпохам минувшим. Часто художник размышляет над природой героического и приходит к заключению, что все здесь неоднозначно, амбивалентно. Деяния древности не забыты, но, запечатленные в памяти, они обретают ныне иной, порой неожиданный смысл.

Часто художник своими композиционными решениями, организацией картинного пространства и фактуры, аллюзиями отсылает зрителя к старинному иконному письму, к пергаментам-полимпсестам и резным каменным рельефам, ко всему, что слагает и хранит традицию. Автографы старины проглядывают из-под сегодняшних записей, придавая им достоинство и основательность.

В картинах Абеля особенно очевиден итог недолгого нового пути всей художественной школы — конец, наступивший для академического рисунка и композиции. Мир картины формируется по новым, прежде не признававшимся законам, но произведения в полной мере сохраняют свою ценность и достоинства.

 

Вадим Цельтнер